ТОСКА ПО ДОМУ

[СИЛЬФ]

ПОКИНУТОСТЬ, СТРАХ, ТОСКА ПО ДОМУ

Все эмоциональные подтексты, которые обнаружил наш первоначальный анализ круга понятий "чуждое-иное", находят отчетливое выражение в гностическом мифе и поэзии. Это мандейские повести и гимны, фантазии Валентина о приключениях заблудившейся Софии, долгие горестные жалобы "Pistis Sophia", где в большом количестве встречаются выражения испуганного и ностальгического состояния душевной заброшенности в мире. Мы выбрали несколько примеров.

"Манда д'Хайе говорил Еносу: Не бойся, и не ужасайся, и не говори, что Они оставили меня одного в этом мире зла. Но вскоре я приду к тебе... [Енос, оставленный один в мире, соединяет сотворенный мир, особенно планеты и их разнообразные дары и влияния: он преодолел страх и отчаяние одиночества.] Зло однажды сговорилось против меня... Они сказали друг другу: В нашем мире невозможно услышать зов жизни, он [мир] будет нашим... День за днем я пытался уйти от них, так я остался один в этом мире. Я поднял свои глаза к Манда д'Хайе, который сказал мне: Скоро я приду к тебе... Каждый день я поднимал свои глаза на путь, по которому шли мои братья, на тропу, по которой придет Манда д'Хайе... Манда д'Хайе пришел, позвал меня и сказал мне: Малютка Енос, почему ты боишься, почему ты дрожишь?.. Поскольку ужас преобладает в твоем мире, я пришел просветить тебя. Не бойся злых сил этого мира".
(G 261 ff.)

Предвкушая освобождение, покинутая душа говорит:


"О, как я возрадуюсь потом, кто теперь огорчается и боится в жилище зла!
О, как возрадуется мое сердце после тех деяний, что я совершила в этом мире!
Сколько я буду еще блуждать, и как долго еще я буду опускаться во все эти миры?"

(J 196)

Заброшенность Жизни в пределах обитания в этом мире выражена очень трогательно:


"Я -- одинокая виноградная лоза, что осталась в мире.
Нет у меня высшего покровителя, нет хранителя, нет кроткого помощника,
который бы пришел и научил меня всему".

(G 346)

Чувство заброшенности в чужой земле другого мира возвращается снова и снова:


"Семеро угнетают меня и Двенадцать стали моими преследователями.
Первый [Свет] забыл меня, а Второй не спросил обо мне".

(J 62)

Вопрос формы, который так заметно преобладает в мандейской литературе, отражает своеобразную живость поиска и беспомощность Жизни, потерянной в чужом мире. Некоторые моменты из следующих выдержек уже цитировались прежде:


"Я размышляю, откуда это происходит.
Кто взял меня в плен из моего места и моего жилища,
из семьи моих родителей, которые вскормили меня?
Кто принес меня к виновным, сынам суетного пристанища?
Кто принес меня к бунтовщикам, которые воюют день за днем?"

(G 328)


"Я есмь Мана великой Жизни. Я есмь Мана могущественной Жизни.
Кто заставил меня жить в Тибиле, кто бросил меня в телесный обрубок?..
Мои глаза, открытые прежде жилищу света, теперь принадлежат обрубку.
Мое сердце, стремящееся к Жизни, пришло сюда и стало частью обрубка.
Это тропа обрубка, Семеро не позволяют мне идти моим путем.
Как я должен повиноваться, как должен я успокоить свой ум!
Как я должен слушать семь и двенадцать мистерий, как должен я стонать!
Как должно мое кроткое Слово Отца обитать среди созданий тьмы!"

(G. 454 f.)

Этих примеров из мандейской литературы достаточно. Мы отмечаем стиль плача, характерный для восточных источников.

Мы уже цитировали прежде "Псалом Души" наассенов. Из всех греческих источников он наиболее драматично описывает состояние Души в лабиринте враждебного мира. Текст безнадежно испорчен, и любое толкование может быть только пробным: общее содержание, однако, довольно ясно. Душа, третье начало, как-то размещенное между первыми двумя -- Духом и Хаосом, была поглощена последним. В недостойной форме, которой она облечена, она борется и усиленно трудится. Добыча Смерти, она то обладает царской властью и видит свет, то погружается в несчастье и рыданья. Отгоревав, она возрадовалась, стеная, что она осуждена, осуждена умереть, постоянно возрождаясь. Так она блуждает в лабиринте зла и не находит дороги оттуда. И это из-за того, что Христос попросил Отца отправить его далее с печатями, что облегчило ему проход через Эоны и раскрытие их Таинств (Hippol. V. 10. 2).

Наконец мы цитируем некоторые плачи из "Pistis Sophia", гл. 32:

"Свет Света, в котором я должна иметь веру с самого начала, выслушай теперь мое покаяние. Избавь меня, о Свет, от злых мыслей, которые вошли в меня... Я пошла и нашла себя во тьме, которая была в хаосе, и я была бессильна уйти оттуда и вернуться на свое место, я страдала от всех эманаций Автадов... И я взывала о помощи, но мой голос не доносился из тьмы, и я смотрела вверх, так чтобы Свет, в который я верила, мог прийти мне на помощь... И я была в этом месте, оплакивая и разыскивая Свет, который я видела в вышине. И страж у врат Эонов искал меня, и все те, кто остался в пределах Таинства, смеялись надо мной... Теперь, о Свет Света, я страдаю во тьме хаоса... Избавь меня от этой тьмы, чтоб я не погрузилась в нее... Моя сила смотрела вверх из середины хаоса и центра тьмы, я ждала своего супруга, и он мог прийти бороться за меня, но он не пришел".

Йонас Ганс