Сотворение людей

[МАРИТА]

Немировский Александр Иосифович

Сотворение людей

(Миф шумеров) [1]

Во дни былые, когда небеса от земли отделились, в былые ночи, когда земля от небес отошла, умножилось небожителей племя и от нехватки пищи страдало.

И ануннаки, старшие боги заставили младших, игигов [2] трудиться. И рыли игиги канавы, и носили на плечах тяжелые корзины с землею, и орошенные поля засевали. И не было конца их труду. И возроптали они, и побросали в огонь свои мотыги, и двинулись к Энки [3] искать справедливости.

Заволновались ануннаки: без работников не стало в мире пищи. Собрались они все вместе и запричитали, сетуя, что спит Энки в глубине Энгури, куда никто проникнуть не смеет. И услышав стоны и жалобы богов, отправилась к Энки праматерь Намму.

— Проснись, сын мой! Покинь свое мягкое ложе в глубине тихоструйной Энгуры. Сон прогони! Избавь богов от терзаний!

— Я сделал все, что было в силах моих, — ответил Энки, не поднимая головы. — Я от трудов утомился. У братьев моих и сестер на уме лишь пиры да веселье.

— Нет! Не все ты сделал, — возразила мудрая Намму. — Помощников ты не сделал, которые взяли бы на свои плечи наши заботы [4].

— Каких ещё помощников! — удивился Энки.

— Людей! — ответила Намму. — Пусть они будут по виду на братьев твоих похожи, но бессмертья не знают.

— Из чего же я их сделаю? — спросил Энки, спуская ноги с ложа.

— Из плоти Апсу [5], - ответила Намму. — Из самой его сердцевины. Эту плоть называют глиной. На воде ты её замешаешь. А лепить тебе Нинмах [6] поможет. И ещё семь богинь прекрасных вокруг вас в этот миг да встанут.

Разговор этот слышали боги, и собрались они отовсюду и сказали владычице Намму:

— Наконец, мы, бессмертные боги, будем жить, забот не зная, как лежебоки. Пригласи же, Намму, на пир нас. Не скупись на ячменное пиво, какое имеешь в запасе.

Так все боги на пир собрались. В сосудах из плоти Апсу светлое пенилось пиво. Боги, честь ему отдавая, хвалу возглашали хозяйке и тем, кто своею работой небожителям даст пропитанье. Энки и Нинмах рядышком сидели, словно жених и невеста, вместе пили и вместе хмелели.

— Я сделаю то, что ты просишь, — обратилась Нинмах к Энки. — Но как бы узнать, хорошо или плохо творенье, и судьбу ему как назначить?

— Ты лепи, что душе угодно. Лишь бы люди были на нас, бессмертных, похожи. А судьба их — моя забота.

Нинмах руки в воде смочила, глины кусок отщипнула. И задвигались быстрые пальцы, создавая богов подобья. Голова же богини кружилась, и земля под нею шаталась, словно хмельная. И фигурки, что появлялись на её ладони, совершенством не обладали. Вот возникает первый. Руки его слабы, ни согнуться, ни взять ничего не могут; а вот и второй, подслеповатый, и третий, с ногою слабою и кривою, на червя похожей.

Видит Нинмах, что вышли уродцы, и хотела их расплющить, но Энки уже дал сотворенным вкусить хлеба.

— Пусть остаются! — сказал он веско. — Да будет первый стражем дворцовым, второй же певцом пусть станет в гареме, мастером дел серебряных третий.

Затем вылепила Нинмах ещё одну пару людей, а вслед за ней и третью. И вновь получились уроды. Дал и им Энки вкусить хлеба и определил им судьбы. А потом он молвил:

— Давай поменяемся местами. Я буду лепить, а ты подыщешь применение.

И принялся Энки за работу. Со второй попытки ему удалось слепить существо с двумя руками и двумя ногами. Но были его ноги тонки, как тростинки, живот вздут, спина сгорблена. Был это старец, о которых говорят: "Его день позади".

Обрадовавшись удаче, Энки обратился к Нинмах:

— Назначь этому человеку судьбу, чтобы он мог пропитаться.

Нинмах рассмеялась:

— Какая может быть судьба у такого калеки! Видишь, у него дрожат руки и он трясет головой.

С этими словами она подошла к созданию Энки и хлеб ему предложила. Он же не мог его взять. Нинмах головой покачала:

— Не живой это человек. Нет ему на земле примененья.

— Но я же нашел примененье для твоих ублюдков, — вскипел Энки. — Отыщи и ты примененье для моего созданья.

Так между Нинмах и Энки разгорелась ссора. Много они наговорили друг другу обидных слов. Но женщина, даже если она богиня, всегда старается высказаться последней, и Нинмах произнесла заключительное слово:

— Отныне не будет тебе, Энки, места на небе. Не будет тебе места и на земле. Уйдешь ты в земные глубины и не увидишь света [7].

1. Каждый из мифов, относящихся к циклу о сотворении мира, дает ответ на тот или иной вопрос о происхождении божественного порядка или отдельных его элементов. Однако этот шумерский миф отвечает не только на вопрос, как произошло человечество. С этим вопросом связан и другой, побочный: почему человечество несовершенно, почему наряду с полноценными особями, способными трудиться, содержать себя и богов, существуют люди немощные и больные, обуза общества? Виновниками этого несовершенства рода человеческого выставлены сами боги, неумеренные в питье пива. Вековой человеческий порок — пьянство — перенесен на богов.

В тексте дошедшего до нас мифа имеются лакуны, не позволяющие понять, каких ещё уродов, кроме трех названных, создали боги. Не ясна причина гнева Нинмах на Энки, из-за которого последний был изгнан в земные глубины, где ему были переданы подземные воды. Видимо, отношения между Нинмах и Энки выходили за рамки порученного им дела сотворения человечества, и они были мужем и женой, отцами человечества. Если это так, то удаление Энки в его собственный мир, связано с необходимостью соединения супругов в нижнем мире.

2. Игиги — в большинстве шумерских и аккадских мифов боги небесные. Из подземных к ним относится только Нергал, супруг богини Нижнего мира Эрешкигаль, возможно, потому, что по собственному желанию оставил Верхний мир, к которому принадлежал по праву рождения. Однако здесь они выступают в качестве прислужников более раннего поколения — рожденных от Ану ануннаков, что указывает на древнейший мифологический пласт.

3. Энки (дословно: "Дом земли") — владыка первозданной бездны и таким образом всех первозданных вод, рек и источников, происшедших из изначального Апсу, а значит и мудрости, знания, магии, в представлениях древних тесно связанных с водной стихией. Лугальзаггиси, Эаннатум, Энтемена в своих надписях с гордостью заявляют, что получили от него ум и мудрость. За советом обращается к нему и Гудеа, получает от него план храма, который царю предстоит возвести. С конца новошумерского периода с появлением космической триады Энки входит в неё наряду с Ану и Энлилем.

Энки — создатель Эриду и всех городов Шумера, в которых пребывают боги, творец государства, великий изобретатель, дающий каждой вещи её «судьбу».

4. Мотив создания человечества для обслуживания богов характерен для большинства древних мифологий.

5. Апсу — первозданное божество, олицетворение бездны, подземных пресных вод, на которых покоится земля. Соответствует греч. Хаосу. Создание людей из его плоти может быть понято при сопоставлении с аккадской космогонией, содержащей миф о борьбе молодых богов с первым их поколением и о низвержении Апсу. Хотя в аккадской переработке материалом для сотворения людей становится кровь Кингу, побежденного в том же противостоянии, в каком был убит Апсу, идея использования плоти (крови) поверженных богов первого поколения для создания человека остается той же.

6. Нинмах ("Госпожа могучая", "Знатная госпожа", "Благородная Госпожа") — возможно, такая же богиня-мать, как Намму, порой отождествлявшаяся с Аруру. Создает человека и Нинту. О близости Нинмах и Аруру, связанных с родовспомогательными функциями, говорит и столь явная параллель, как сотворение Аруру из глины Энкиду в поэме о Гильгамеше, сотворение людей в шумеро-аккадской билингве ассирийского времени и помощь Мардуку в создании и одухотворении людей. Помимо мифа о сотворении людей, Нинмах присутствует в цикле мифов о Нингирсу, матерью которого считалась.

О значимости Нинмах в шумерском пантеоне говорит то, что Гудеа называет её рядом с Ану и Энлилем, а Эаннатум — рядом с Энлилем. Главной её резиденцией считался Киш, хотя почиталась она во многих городах Двуречья. В частности, известно о её храме, построенном в Уре во времена I династии Ура, о возведенном Энтеменой храме в Лагаше, о храмах новошумерского периода в Лагаше, Кише и Умме. Эаннатум, Энтемена и Лугальзаггиси говорят о себе, что они вскормлены молоком богини, Гудеа именует её "госпожой, возросшей вместе с городом" (Rinaldi, 1968, 13).

7. Потомство семи созданных в конечном счете пар постепенно заселило всю землю, и несмолкаемый шум стал раздражать Энлиля. Чтобы уничтожить человечество или хотя бы уменьшить его численность, Энлиль решает наслать на людей эпидемию, а когда её губительных последствий оказывается недостаточно — засуху, голод и, наконец, потоп.

В отличие от детально разработанного сюжета о потопе в эпосе о Гильгамеше, в шумерской литературе потоп рассматривается, скорее всего, как изолированный эпизод, разделивший ход истории на две части, хотя судить об этом с полной уверенностью по сохранившимся разрозненным фрагментам невозможно (Castellino, 1970, 11; Dalley, 1991). Зиусудра назван царем Шуруппака и отнесен к допотопному времени. Бог (или боги) объявляют ему о желании уничтожить людей. В обмен на спасение Зиусудра обязуется создать в честь богов города и храмы. Семь дней и семь ночей бушуют ветры и одновременно обрушивается потоп. После того как страна разрушена, на небе появляется Уту, и Зиусудра, открыв окно своего огромного корабля, приносит в жертву солнечному богу быка и овцу.

В аккадской параллели мифа о потопе, героем которого сделан Атрахасис, мудрый и благочестивый сын царя Шуруппака, раскрывается более обоснованная, чем производимый человечеством шум, причина гнева богов — люди восстали против своего предназначения быть слугами богов, ублажая их трудом и культом, ради которого они и были сотворены. Уничтоженное потопом человечество, согласно версии, сохранившейся в «Атрахасисе», восстанавливается благодаря решению Энки-Эа вновь сотворить семь мужчин и семь женщин (Heidel, 1963, 259 — 260).

Миф о потопе естественен для месопотамского мира, в котором наводнения были постоянным явлением, подтверждаемым также и археологически. Однако происхождение его имеет более глубокие корни. Проделанный М. Элиаде анализ мифов об уничтожении человечества, привел ученого к мысли, что создатели этих мифов усматривали причину одновременно и в прегрешениях людей, и в рано или поздно наступающем одряхлении самого мира. Космос, постепенно разрушающийся самим фактом своего существования, в какой-то момент приходит в упадок, и именно поэтому становится необходимым повторное его создание. По выражению М. Элиаде, потоп в макрокосмическом масштабе уничтожает то, что символически осуществляется в ходе празднования Нового года — конец мира и греховного человечества, чтобы сделать возможным новое творение (Eliade, 1987, 85).